ЦАРЬ САМОВАР

Автор Людмила Колесова

На столе в одной избе жил-был Самовар, пузатый и важный. На голове резная медная конфорка, что царская корона сияла. То-то и возомнил он себя царём.

Хозяева и знать не знали, что в их доме царствует Самовар. Однако только войдут в избу и, перекрестив лоб, первым делом о Самоваре справляются: "Самовар готов?", "Хозяйка, поставь-ка Самовар!" В праздник ли иль в будни, с работы ли, с дороги, с мороза иль после баньки - все к Самовару. Самовар во главе стола, как на троне. Ну, как тут было ему не зазнаться! Бывало, съездит кто на ярмарку иль на свадьбу, из военного похода ли воротится, гости ли явятся - все у Самовара собираются. И рассказывают, вспоминают. А Самовар мнит, мол, ему, царю-батюшке, докладывают.

Хоть и царь, а чаем Самовар всех исправно потчевал, почитая эту обязанность за свою царскую государственную службу.

И так прошло много лет год за годом. Царь Самовар служил свою "государственную" службу, не зная ни праздников, ни выходных. Много воды из него вытекло, много чая выпито. Не одно поколение хозяев сменилось, а он - всё на столе. Немало выслушал их историй да рассказов, сказок да прибауток.

Но с годами постарел, потускнел Самовар, стал придирчивым и ворчливым. Сердился, если скатерть несвежая. Поучал чашки, стаканы и ложки, чтоб не звенели, а его, царя, почитали и слушали. А Заварной Чайник Самовар совсем закорил. Дескать, не умеет он, юнец, ароматный чай заваривать и вечно нос не в свои дела сует. Брюзжал, шумел и на хозяев, чтоб получше его чистили да только сухими шишками растапливали.

Однажды, когда все уехали на покос, задремал Самовар от скуки посреди жаркого дня. И приснился ему страшный, прямо-таки кошмарный сон. Появился на его столе блестящий новой медью Чайник. Молодой такой, носатый и нахальный.

- Кончилась твоя власть, Самовар. Слазь со стола! Убирайся за печку! – заявляет он, задрав нос. - Теперь я здесь царствовать буду.

Рассердился Самовар на неслыханную дерзость, затопал в ярости ножками и загремел на всю избу медным басом:

- Прочь, самозванец!

А носатый только ухмыляется да заговор плетёт. С Заварным Чайником перемигивается, со стаканами перешёптывается, чашечкам белы рученьки пожимает, а дородной Сахарнице глазки строит.

И обступила посуда на белой скатерти Самовар. Стаканы в подстаканниках, будто в боевых доспехах, ложками размахивают. Чашки по блюдцам стучат, словно в литавры. Сахарница в Самовар сахаром кидается. А Заварной Чайник что есть силы трубит:

- Долой царя Самовара!

Тут понял Самовар, что сильно обидел он всю посуду, и пощады ему не ждать. И так расстроился старик, что… проснулся.

Обвёл он горницу мутным взором. Чашки со стаканами на полке хихикают. Заварной Чайник тут как тут:

- Что изволите-с, Ваше Царское Величество?

Сахарница, растопырив широкие юбки, присела в реверансе:

- Как изволили почивать, царь-батюшка?

Отлегло от сердца у царя Самовара. Но сон глубоко в его медную душу запал. Перестал Самовар брюзжать и шуметь, а стал песни петь! О сельских ярмарках и о свадьбах, о святочных гаданьях да о рождественских гуляньях, о военных походах и о длинных зимних вечерах за прялкой да со сказкой. Что узнал Самовар за жизнь долгую свою — всё в песнях изливалось. То-то весело стало в той избе!