Тишка

Авторы Ракитина Ника

Аннотация: Что может случиться, если в доме завелся котенок? Что может произойти, если он умеет читать? Что будет, когда он отправится искать приключения?

   Глава 1.

   В крохотном домике на краю города жил-был котенок. Был он белый, как моток ангорской шерсти, и такой же пушистый и кругленький. Еще у котенка была большая голова с синими, как весеннее небо, глазами, четыре когтистых лапки и пышный хвост. Звали котенка Тишка. Это потому, что он очень тихо умел подкрадываться к мышам, которые жили в подвале, клубкам разноцветных ниток и рыбе на сковородке. Еще в доме жили, кроме мышей и Тишки, бабушка и ее внук Бориска. Бориске было четыре года, и Тишке то и дело приходилось прятаться от него то на шкафу, то под диваном. Не то чтобы Бориска был злой, а просто вредный от возраста, как то и дело вздыхала бабушка. Бабушку Тишка любил. И не потому, что была она ему кормилицей и поилицей, а потому еще, что вытащила насквозь мокрого Тишку из весенней лужи -- еще бы, для маленького котенка лужа была, как целое море! -- и взяла к себе жить.

   По вечерам бабушка надевала очки, брала на колени книгу и начинала учить Бориску азбуке. Тишка делал вид, что гоняется за клубком, а сам тоже учился. И скоро уже знал все буквы и мог читать не хуже бабушки. Книжек в домике было много. Были они если и не старинные, то очень старые, и Тишка иногда даже чихал от скопившейся на страницах пыли. Но все равно разбирал по складам трудные слова и еще разглядывал картинки. Больше всего ему нравилось читать про героических котов и их приключения. Тишка все думал, что сам тоже вырастет и отправится утешать обиженных и помогать слабым. Он и не подозревал, что его мечта исполнится намного раньше, чем он смел себе вообразить.

   В эту пятницу... да, была действительно Пятница... Бориска капризничал и не захотел есть кашу. Даже Тишка знал, что каша полезна, а Бориска сделал вид, что не знает. Бабушка забеспокоилась и достала с самой высокой полки книгу, которую Тишка раньше не видел. Бориска перестал орать и уставился на картинку. И Тишка тоже уставился. На картине на фоне моря и парусника стоял дядька на деревянной ноге и в треугольной шляпе, украшенной чем-то, очень похожим на Тишкин хвост. Тишка даже подумал, что в шляпе прячется такой же, как он, котенок, а вот хвост -- не поместился. На дядьке была полосатая сине-белая фуфайка, штаны с заплатками, а на плече сидела птица: точь в точь сорока Клара с соседского тополя, только очень зеленая. Дядька подмигивал левым глазом, а правый закрывала черная тряпочка. Бабушка объяснила, что дядька -- пират. Тишка затаил дыхание -- коты очень здорово умеют затаивать дыхание -- и все время, пока Бориска глотал остывшую кашу, слушал про моря и приключения. Котенок так притих, что Бориска -- совершенно случайно! -- наступил ему на хвост. Тишка заорал, подпрыгнул и вцепился в Бориску когтями. Еще бы! Даже самый благовоспитанный кот станет диким хищником, когда ему на хвост наступают. Теперь голосили оба, и бабушка, не разобравшись, в наказание выставила Тишку за дверь.

   Тишка обиделся. Он знал, что кот -- животное древнее и неприкосновенное. А его... а с ним... а за шкирку... Он обиделся навсегда. Он спрыгнул с крыльца, распушил хвост, как пиратский стяг, и гордо пошел к забору. Котенок решил уйти в дремучий лес и насовершать подвигов, и, может быть, геройски умереть. Вот тогда они заплачут, и Бориска, и бабушка, и поймут, кого лишились. И, может быть, их даже загрызут мыши из подвала. И в самый страшный момент, вернется он, славный пират Тишка, и спасет их, не требуя награды. Ну, разве что тарелку сливок, чтобы утишить боль от жестоких душевных ран. За размышлениями котенок не заметил, что миновал дырку в заборе и бежит по тропинке в зарослях крапивы к оврагу, за которым начинается самый настоящий лес.

   Тишка отскочил и протер лапкой глаза: перед ним на тропинке лежала мышь-не мышь, воробей-не воробей, в общем, что-то непонятное, а возможно, опасное.

   -- Ты кто? -- спросил Тишка.

   -- Пинька я, -- хмуро ответило существо. -- Ночница.

   -- Девчонка, что ли?

   Существо трепыхнуло кожистыми крыльями и даже подлетело немного от возмущения:

   -- Мышь я!

   Тишка прикрыл от визга уши, а когда они перестали болеть, возразил:

   -- Не. Тогда ты ночник.

   -- Ага, дразнис-ся, -- Пинька почти заплакал.

   -- Не дразнюсь.

   Тишка присел, опираясь на хвост, вспомнил, что он обещал защищать слабых, перестал облизываться и опять спросил:

   -- Если не девчонка, то чего ревешь?

   -- Я не реву! Я сбежал!

   -- Почему? -- осторожно отодвигая лапку от левого ушка, осведомился котенок.

   -- Не хочу спать вниз головой.

   Тишка подумал и согласился: довод был серьезный.

   -- А что ты тогда будешь делать?

   Пинька громко всхлипнул. Тишка на всякий случай зажал ушки.

   -- Ты это... хочешь быть пиратом?

   -- Хочу!

   -- Тогда жуй, -- котенок протянул летучему мышу стебелек клевера.

   -- Зачем?

   -- Будем тебя красить в зеленый цвет.

   Старательно прожевывая второй стебелек, а поэтому слегка невнятно Тишка объяснял новому знакомому, что тот станет пиратским попугаем, будет сидеть у капитана Тишки на плече и изрекать иностранные слова.

   Пинька выплюнул стебелек:

   -- А какие?

   -- "Карямба", -- произнес Тишка не очень уверенно. -- Давай, мажь крыло.

   -- Непонятно.

   -- Тогда можешь кричать "Коряга!"

   -- Ну что, я зеленый?

   Котенок с сомнением оглядел Пиньку.

   -- Зеленоватый... кажется.

   Пинька радостно взмахнул крыльями и устроился на шкирке у Тишки, вцепившись коготками в шерсть. Тишка извернулся, взмахнув лапой.

   -- Ты чего?!

   -- А ты чего? Думаешь, всю жизнь будешь на мне ездить?

   -- А когда буду?

   -- В торжественных случаях.

   Пинька ошеломленно хлопнул очами. Правда, Тишка и сам не очень знал, что это за "торжественные случаи", только надеялся, что наступят они не скоро: коготки у мыша были почти такие же острые, как у него самого.

   Был уже поздний вечер, когда путешественники постучались в двери избушки на краю леса. Они проголодались и очень устали. Дело в том, что Тишка заблудился в трех соснах. Не то чтобы он совсем не знал, как оттуда выйти -- Пинька мог бы взлететь и сверху указывать дорогу. Но Тишку так ошеломили запахи смолы, папоротника и земляники, так вскружили голову солнечные зайчики, прыгающие в траве, что он носился кругами, словно глупый котенок, пробуя поймать то бабочку, то ромашку, то свой собственный хвост, и совсем забыл про время. И только бухнувшись на четыре лапы и громко чихнув оттого, что пыльца попала в нос, он увидел, что солнце садится, и силуэт Пиньки, ныряющего между соснами на его фоне, кажется каким-то зловещим.

   -- Эй! -- слегка дрожащим голосом окликнул он.

   Пинька проглотил очередного комара.

   -- Что? -- откликнулся недовольно.

   -- Пойдем.

   И они пошли. То есть пошел Тишка, а Пинька летал над ним и питался. А потом они вышли к избушке. Избушка даже в сумерках казалась уютной и опрятной. Стены были сплетены из прутиков, крыша пахла корицей -- корицей всегда пахнут высохшие листья, а из приоткрытой двери тянуло умопомрачительным жарким. Пинька поймал летящего на огонь толстого мотылька, облизнулся. Тишка робко постучал.

   В избушке жило семейство ежей: еж-папа, ежиха-мама, бабушка с дедушкой, двоюродные тетки и целый выводок ежат. По случаю вечера все семейство отправилось на охоту, и только бабушка стояла у плиты и решительно помешивала ложкой жаркое.

   -- Заходите, -- проворчала она. -- Нечего комаров пускать.

   Каждый путешественник получил по большой деревянной миске с ужином и разрешение переночевать на охапке свежего сена, сваленного в углу. Бабушка села около стола, растирая в ступке пахучие корешки и бормоча себе под нос:

   -- Все шастают, шастают, неймется им...

   А после объяснила слегка напуганным гостям, что ворчит не на них, а на своего внука Колючку. Внук этот, вместо того, чтобы готовить запасы на зиму или хотя бы ловить мышей, отправился спасать украденную принцессу. Нет бы о родных подумал!..

   С котенка мигом слетел весь сон. Это было настоящее приключение. Как раз для пирата и его верного мыша... то есть, попугая.

   Из книжек Тишка знал, что принцесса -- это дочка какого-нибудь царя или короля, девочка в симпатичном платьице с золотой короной на голове и грандиозной способностью влипать в неприятности. Принцесс то и дело воровали всякие драконы и Змей-Горынычи, баб-Ёги, людоеды, колдуны; или злющие феи подсовывали веретено, от которого бедняжка засыпала на сто лет... Конечно, потом за принцессой стаями неслись прекрасные принцы и отважные рыцари, спасали от злодеев, снимали заклятия, женились и жили долго и счастливо. Но это же потом! В общем, Тишка всей душой сочувствовал принцессе и ежику Колючке тоже. Даже решил взять его в свою команду. И рассуждая об этом, сам не заметил, как заснул.

   Вскочив ни свет, ни заря, котенок тут же готов был отправиться в путь. Даже не позавтракав. Он стал искать и звать Пиньку. Тот не откликался. А отыскался на чердаке, свисал вниз головой со стропила, завернувшись в кожистые крылья, и сладко спал. Добудиться его стоило труда. Да и потом верещал, что ночница -- животное ночное, на рассвете вставать не обязано, и что это было временное умопомрачение, что он отказывался спать, как летучим мышам положено, и отправился в путешествие с каким-то подозрительным котом. На "подозрительного кота" Тишка обиделся всерьез.

- Да, я кот,- сказал он. - И никто не мешает мне вспомнить, как коты обходятся с мышами, пусть себе большими и летучими. Потому что одно дело боевой товарищ, и совсем другое -- мышь.

Тишка вовсе не собирался Пиньку есть, просто хотел попугать немного. Но тот сорвался с места и так резво помчался вперед, что Тишка с трудом его догнал.

   ... -- Нет, ну я думал, что "приключаться" -- это здорово. Идешь себе, наказываешь злых, помогаешь добрым. Отыскиваешь сокровища и сырокопченую колбасу... Где колбаса, я спрашиваю? -- этот вопрос был риторическим, то есть, ответа не требующим. Стараясь не смотреть, а, главное, не нюхать шубку, испачканную болотной грязью и тиной, котенок осторожно ее лизнул. Умыться было просто необходимо. Чистоплотность у котов в крови. Поскольку прочно связана с добыванием пищи. Если мышь тебя у норки унюхает... ну, вы понимаете. Утешая себя, что тина целебная, котенок стремительно заработал язычком. Удовлетворенно оглядел плоды трудов и разлегся на солнышке. Нужно было обсушиться и подумать. А еще хотелось есть. Так хотелось, что он готов был вернуться к Бориске и бабушке. Без всяких условий.

   -- Нашел!

   Тишка испуганно подскочил.

   -- Т-ты... мог бы кричать потише?

   -- Я хотел тебя обрадовать, -- Пинька, вцепившись коготками, вниз головой повис на осине. -- Он там сидит. Кушает. Сало с огурцами.

   При слове "сало" Тишка подскочил еще выше.

   -- Веди!

   Ежик Колючка сидел у колодца. Перед ним на платочке с красной каемочкой лежало вожделенное сало, порезанный на дольки огурчик и большой ломоть хлеба. Колючка был очень хозяйственным. И еще стоял кувшинчик со сливками. Тишка это очень правильно вынюхал. Хотя вот откуда ежик взял в глухом лесу сливочки?

   Котенок обежал колодец -- большой круг из замшелых камней с родничком внутри -- и стал подкрадываться, бесшумно ставя лапки, прячась за кустиками костяники, брюшком едва не ерзая по земле. У ежиков очень плохое зрение, но зато отменный нюх. Колючка учуял незнакомца и грудью встал на защиту обеда. Вернее, спиной -- свернувшись в колючий натопыренный клубок. А обед спрятал внутри.

   -- Ну, ты и жадина! -- пробормотал Тишка, скрывая слезы. -- Я бы не хватал -- я бы честно попросил!

   Колючка фыркнул. А котенок сделал мелкий шажок к кувшинчику, который под ежиком не поместился.

   -- Думаешь, я не знаю, что ты пошел за принцессой? -- Тишка сделал еще шажок, совсем не заметный, совершенно случайный. -- Ам-ням-ням, -- его розовый язычок коснулся сливок. -- Я... ням-ням-ням... собирался... ням-ням... оказ-ать ква-квалифицированную помощь.

   -- Ква!! -- басом ответили из щели колодезной стенки.

   -- Ой... буль!

   Голова Тишки застряла в кувшине. Сперва он пробовал сдирать кувшин лапками, потом катался по земле, потом вскочил, как был, с кувшинчиком на голове, и стал выписывать кренделя по поляне. Колючка даже развернулся, на это глядя. А насмерть перепуганный Пинька заверещал, взлетел и запутался в колючих лапах росшей над полянкой сосны. Наконец Тишка стукнулся кувшинчиком о колодезный камень и разбил врага на черепки. А после, виновато косясь, стал подлизывать с травы сливки, чтобы уж не пропадали. Колючка застыл, держа в лапке сало. Пинька продолжал верещать, но намного тише. А на краю колодца сидела зеленая лягушка и смотрела огромными глазищами. Не могла понять, куда все подевались. Ведь бегали!.. вот только что. Не в силах разрешить проблему, она стрельнула языком, поймав пролетающего комара, и плюхнулась себе в колодец.

  Вот Глава 2.

   В самой середине дремучей, а потому совершенно непроходимой чащи, на острове посреди черного-пречерного озера жил в глубокой норе злой колдун Обрыдалис. Жил он в норе, потому что денег на замок у него не было. И строить он не умел. Разве что козни. Вообще ничего хорошего этот колдун не умел, а Обрыдалисом его звали не оттого, что он очень любил плакать, а оттого, что колдун всем обрыднул, то есть, надоел. Вот и жил он на своем острове один - одинешенек. Пока не украл принцессу.

   -- Вот теперь-то я позабавлюсь, -- думал колдун, потирая лапки. -- Как рванут сюда все окрестные принцы! А я стану превращать их в пауков и лягушек. Ой, нет, в лягушек, кажется, превращают принцесс?

   Тут Обрыдалис глубоко задумался. Он был не очень образованный. К тому же, принцесса хотела есть, пить, красные бантики и платье в зеленый горошек. Ну, какой же нормальный злой колдун такое выдержит? Окончательно одурев от разнообразных принцессиных желаний, колдун взял да и заколдовал ее. Он мечтал, что принцесса будет лежать в хрустальном гробу, спящая, молчаливая, а потому красивая очень! Но ошибся в заклинании. И вместо спящей, получилась просто сонная красавица. И характер у нее сделался невозможным. Все ей мешали выспаться: муравьи кусались, когда она пробовала улечься на муравейник, малиновка пела прямо в ухо, лягушки квакали... И потому принцесса день и ночь бродила по всему острову сердитая и сонная, закрыв глаза и вытянув руки перед собой, чтобы не удариться. Волосы ее перепутались, в них насыпались листики и прочий лесной мусор, подол ночной рубашки промок, когда девушка со сна забрела в озеро, а потом еще испачкался травой. Честное слово, волшебник просто опасался теперь к ней подходить. И если бы явился какой-нибудь спаситель, Обрыдалис бы только вздохнул с облегчением. Но принцы почему-то не приплывали. В век техники с принцами всегда проблемы.

   -- Не буду я есть манку! -- несмотря на закрытые глаза, принцесса ловко оттолкнула ложку, и комок каши угодил в мордочку кухарке-барсучихе. Барсучиха надулась и оскалила зубы, но, поскольку принцесса этого не видела, то не испугалась.

   -- А что будешь? -- пропыхтела в сердцах кухарка.

   -- Булочку с марципанами, эклеры, мороженое и апельсин.

   Барсучиха хлопнула глазками и уронила в траву и ложку, и тарелку с кашей, которой пробовала накормить принцессу на ходу. Барсучиха считала, что ей очень не повезло в жизни. На весь каменистый остров одна-единственная подходящая нора, и ту занял злой волшебник. Уж лучше бы лис! Лиса можно прогнать, а нору вычистить -- все барсуки ужасные чистюли. С острова не удерешь. Вот и приходится мучиться, служить злодею. А кухарка, с точки зрения барсука, была очень симпатичная -- с круглыми, как смородина, глазками, черной полоской вдоль спины, лоснящейся шерстью... И упитанной, как и положено любому барсуку ближе к осени. Да, немножко нелюдимой. Но это общее свойство барсучьего характера.

   Барсучиха сердито разгладила красненький, в оборках, передник, испорченный налипшей кашей. Стирать, стирать немедленно! А колдун пусть сам капризулю кормит... этими, как их, марсепанами. Кухарка слизнула с ближайшего пня гусеницу и совершенно утешилась.

   А между тем спасители были уже совсем близко.

   Третий день плыли Тишка и его верная команда на плоту с гордым именем "Манул" по тихой и певучей лесной речке, впадавшей в то самое озеро, посреди которого на мрачном острове томилась похищенная принцесса. Плот помог соорудить бобер Гаврилыч: резцами аккуратно и быстро отгрыз и ошкурил ольховое бревнышко, разделил на части, связал сплетенными из стеблей крапивы канатами, установил мачту и столкнул плот на воду. Колючка и Пинька позаботились о парусе -- его тоже сплели из травы и покрасили в черный цвет. Краску сварили из сажи и дубовых "яблочек". Тишка же, когда краска засохла, нарисовал поверху мелом череп и скрещенные косточки -- самый пиратский рисунок! Ну и придумал плоту название. Манул -- это большой и очень красивый степной кот, совершенно неприручаемый. Тишке, особенно после того, как котенок рассорился с Бориской и бабушкой, тоже хотелось быть таким -- диким и свирепым. Под настроение.

   Против названия не спорили. Гаврилыч выкусал его на бревнах и распрощался с приятелями. Его уговаривали плыть тоже, но бобер отказался: ему надо было чинить запруду и готовить запасы на зиму.

   Плавание проходило спокойно. Речка неспешно катила свои коричневые от торфа неглубокие струи среди лопухов и папоротника, дававших густую тень, мимо зреющих на кустах малины и ежевики. На привалах сладкоежка Колючка успевал набрать и наесться ягод. Котенок их тоже попробовал, и ягоды ему не понравились. А по ночам он все чаще видел во сне блюдечко со сметаной. С этим надо было что-то делать. А то так и не заметишь, как умрешь голодной смертью! Тишка посмотрел на воду. Спасение плавало там, внутри. Но от одной мысли, чтобы туда залезть, -- ну, пусть не целиком, а хотя бы лапой! -- по котенку стадами начинали бегать мурашки. Нормальная рыба жила в холодильнике. Называлась она "филе сельди" или "минтай свежемороженый." Никаких тебе плавников, чешуи и голов с острыми зубами. Вцепляйся себе и ешь с урчанием, возя по всей кухне. Главное, чтобы бабушка не заметила. А в речке плавала неправильная рыба: мокрая, скользкая и очень опасная. И еще Тишка боялся утонуть. Стыдно бояться воды пирату. Но если в детстве кого искупают в глубокой и холодной луже, лезть в воду ему вряд ли захочется. Говорят правда, где-то живут такие кошки, что отлично плавают и ловят рыбу, мало того, это им нравится! Но Тишка... Тишка был совсем другое дело.

   Котенок задумчиво пожевал свалившиеся на плот ольховые шишечки (они оказались горькие и ужасно противные), выплюнул в воду. Немедленно оттуда высунулась рыбья голова -- вкусненького хотела!

   -- Послушай, боцман! -- обратился котенок к ежику. -- А вот, ну, когда мы найдем и спасем принцессу, что ты станешь с ней делать?

   -- Как что? -- не задумался Колючка. -- Женюсь, конечно.

   Тишка широко зевнул:

   -- Не-а. Она в твой домик не поместится.

   -- Почему не поместится?! -- Колючка так резко переложил руль, что плот подскочил на волне. Рыбья голова спряталась.

   -- Потому что она девочка. Или еще больше... даже, -- охотно пояснил капитан.

   -- Это она, пока заколдованная, девочка. А так будет ежиха. Станет мне варенье вари-ить... -- Колючка мечтательно закатил глаза.

   -- А если не захочет варить? Если захочет, чтобы ты в принца превратился, сидел в золотой короне...

   -- Скучно.

   -- Что скучно?

   -- Сидеть скучно. А принцы сидеть обязаны?

   Тишка зажмурил хитрые зеленые глазищи:

   -- Обязаны!

   Ежик обиженно засопел.

   -- Но при этом они могут ловить рыбу. Так что давай, тренируйся.

   -- Есть, капитан!

   И счастливый Колючка стал разворачивать плот к кустам растущего над рекой орешника.

   Ничто не предвещало катастрофы. Пинька дремал на мачте, укрывшись большим листом лопуха; Тишка умывался после сытного обеда, а трудолюбивый Колючка начищал песком и без того блестящий котелок, как вдруг -- трах! бах! -- плот с разгона налетел на препятствие, завертелся и уже окончательно врезался в берег.

   Пересчитав синяки и шишки, выудив утопленный котелок и спустив ненужный пока парус, огорченные путешественники разглядели перегородившую реку ржавую цепь и табличку на ней с кривыми черными буквами и черепом -- как на пиратском стяге или столбе с электричеством. "Владения колдуна. Не входить. Не стучать!" -- громко прочел Тишка.

   -- А мы и не будем стучать, -- объявил Пинька, проныривая под цепью, как знаменитый летчик Чкалов под мостом. (К счастью, мышонок этого не знал, а то возгордился бы неимоверно). -- И входить не будем. Мы влетим! Прочти еще раз, пожалуйста. А вдруг там сказано, что влетать тоже нельзя...

   -- Про это не сказано, -- успокоил мыша капитан. -- Давай, вылетай обратно. Будем плот отцеплять.

   Общими усилиями они выпутали "Манул" из подмытых водою сосновых корней и столкнули на воду.

   Над черным-пречерным озером сверкали ярко-голубые молнии. Они заставляли вскипать воду, и не барашки, а злобные всклокоченные бараны с шипением обрушивались на берег. Камни одинокого острова дрожали и ежились под проливным дождем, ветер завывал, гремел гром. И несчастная барсучиха в норе изо всех сил забивалась в подстилку из мягкой травы и затыкала лапками уши: ей снилось, что злой колдун ворвался на кухню и пинает по полу ее драгоценные медные кастрюли и кофейники. Колдуну приходилось не лучше. Обрыдалис пытался строить козни, но они никак не строились, а разбегались по углам и оттуда сверкали злыми красными глазами. От немедленной смерти спасло только то, что он успел накрошить по спальне сырные крошки, а сам забился под одеяло и трепетал, слушая, как ветер пробует раскидать на кирпичики печную трубу. Бедная сонная принцесса под кустом ежевики громко чихала, когда дождевые капли падали ей за шиворот. А случалось это каждую минуту.

   "Манул" так и швыряло на волнах: то опускало на самое дно, то подкидывало до неба, и Тишка боялся, что молния обожжет ему нос. Даже прикрыть его нельзя было! Приходилось цепляться и зубами и лапами за скользкие бревнышки. Все припасы давно смыло, но моряки держались изо всех сил. Наконец особенно злой баран подхватил плот загривком и бросил на камни. Раздался хруст...

   -- Пйипыли, -- пробормотал Тишка, пробуя выплюнуть кашу из водорослей и воды. Он чувствовал себя ужасно мокрым и несчастным. И почему у пиратов такая вредная профессия?

   Буря заканчивалась. Гром уже не гремел, а только тихо ворчал в ленивых сонных тучах, потом тучи не торопясь разошлись, и наступило утро. Путешественники без сил лежали на каменистой косе, и солнце сушило их промокшие шубки. Все косточки болели. Тишка думал, что никогда больше не сумеет пошевелиться. Но когда из ежевики на берегу выломилась с ужасным хрустом лохматая, сонная, перемазанная ягодами великанша, капитан вскочил и отважно крикнул:

   -- Бежим!!

   Одним прыжком оказался Тишка на березе. Мышонок плюхнулся в развилку ветвей повыше, а Колючка в ямке под корнями скрутился в клубок. Какое-то время они почти не дышали.

   -- О-ох! -- выдохнул котенок, съезжая с дерева. -- Оно за нами не гонится?

   Путешественники прислушались и принюхались. Погони, кажется, не было.

   Пинька разлегся в траве, дернул носом:

   -- А правда, я храбрый? А оно как выскочит! А я его правой лапой, левой...

   Тишка сердито цапнул мыша за крыло.

   Экспедиция становилась опасной. Очень опасной.

   -- Нам надо отыскать укрытие, -- строгим голосом сказал Тишка. -- Во всяком случае, я не собираюсь без должной разведки бросаться в пасть колдуну.

   -- Без чего? -- переспросил Пинька.

   -- Ну, это ты сначала отыскиваешь место, где много мошек, а потом их ешь.

   -- А где мы их будем искать?

   Котенок оглянулся. Он подозревал, что враг таится в кусте крушины поблизости и, несомненно, подслушивает! Нельзя было допустить, чтобы Пинька выболтал их планы.

   -- Ты что, забыл, что ты попугай?

   Забыл, конечно. Но мышонок не собирался в этом сознаваться. Он усиленно помотал головой.

   -- Тогда кричи, что должен. Только шепотом. А ты... -- и капитан зашептал на ухо Колючке. Ежик послушно исчез в траве.

   Он вернулся совсем скоро и гордо доложил:

   -- Есть.

   И показал лапкой в густые и страшно колючие заросли малины. Делать было нечего. Тишка последовал за ним.

   -- Долго еще кричать? -- спросил в спину Пинька.

   -- А ты кричал? Почему я не слышал?

   -- Ну, ты же сказал кричать шепотом.

   Глазки Пиньки весело сверкнули.

   -- А-а... теперь тихо.

   В самой гуще кустов была дыра. "Дыра -- это нора, -- подумал Тишка, -- а нора -- это..." И вовсе не кролик, как утверждал Винни-Пух. Это был вход в жилище злого волшебника. Запасной. Но путешественники смело нырнули в него, не догадываясь об этом.

   А это Глава 3 и, возможно, последняя.

   Заклинания очень боятся грозы и ежевичного сока. Вот и с заклинанием Обрыдалиса случилось то же самое. Оно подмокло, испугалось и убежало от принцессы. Принцесса зевнула, подумала, потом зевнула еще раз и открыла глаза. Она стояла на берегу озера. Солнце играло на воде и дождевых каплях, покрывавших листья и траву, и над островом висели маленькие радуги. В траве заливались кузнечики, в ветвях пели птички, и вообще на острове было сейчас очень красиво. А немного помятые градом и принцессой кусты ежевики были усыпаны спелыми огромными ягодами. Голодная принцесса протянула руку. Впервые в жизни она сорвала с куста ягодку самостоятельно, и ей это очень понравилось. Она отправила ежевичину в рот и потянулась за следующей. И если бы кто-нибудь наблюдал сейчас со стороны, то вполне бы мог подумать, что в кустах топочет, лакомясь ягодами, большой голодный медведь.

   А между тем Тишка с товарищами пробирался по мрачному, глубокому, сырому подземелью. Разумеется, злой колдун никогда не делал там ремонта и уборки, и то и дело на головы идущих падали комочки грязи, а иногда личинки и червячки. Колючка был этим очень доволен. А Тишка даже вздрагивал, чувствуя, во что превращается его белая атласная шубка. Пинька же, чтобы избавиться от страха, бормотал под нос, что многие его родственники живут в пещерах и норах -- и ничего. Ох, если б они только знали, куда идут!.. И если бы Обрыдалис знал, кто к нему идет!.. Наконец-то он мог избавиться от капризной принцессы, не уронив своего колдовского достоинства. Он бы даже в промежутках между поединками и швырянием огненных шариков напоил бы героев чаем с малиной. Если бы не был ужасно жадным. Да и вообще не мог представить, что они так близко, а потому о чае не позаботился. И до чая ли было ему! Ведь барсучиха как раз высказывала Обрыдалису свое возмущение.

   Возмущение можно высказать словами -- иногда не очень вежливыми. Можно (хотя это и выглядит не слишком красиво) надуть губы и топнуть ногой. Но у барсучих -- и вообще у зверей -- это выглядит по-другому. Она долго угрюмо терпела присутствие злого волшебника в своей норе, но теперь ее терпение лопнуло. Барсучиха сорвала свой красивый передник с оборочками, опрокинула кастрюльку с любимой кашей волшебника и гонялась за ним по всей норе, чтобы укусить. А вы знаете, какие зубы у барсучихи? То-то!.. Колдун от страха позабыл, что умеет колдовать. Он бегал от кухарки по ходам и отнорочкам и противно верещал. А барсучиха упорно следовала за ним.

   Храбрые пираты издалека услыхали визг Обрыдалиса. А шли они уже давно и сильно проголодались. Даже Колючка червячками только раздразнил аппетит.

   -- Мыш-шь, -- промурлыкал Тишка плотоядно, и они с ежиком переглянулись. Они оба очень любили мышей. Боевой "попугай" Пинька даже отодвинулся на всякий случай.

   -- Туда!

   Забыв про неприятности, приятели ринулись к месту, откуда раздавался шум. А шум ринулся им навстречу. И, наконец, Пинька и Колючка схватили Обрыдалиса за шкирку и за хвост. Да, у колдуна, оказывается, был длинный и противный хвост. А когда друзья еще и потрясли злодея, его черный балахон разорвался, и всем стало видно, что перед ними всего лишь огромная старая крыса. Она зыркала глазами, трясла усами и злобно шипела. Тишка с Колючкой одновременно плюнули. Крыса шмякнулась на пол.

   -- Ф-фу-у, какая гадость! -- Тишка нервно облизнулся.

   Нет, друзья не испугались: они же не знали, что перед ними злой волшебник.

   А Обрыдалис даже заколдовать их не мог. Ведь когда его трясли, все заклинания, даже самые маленькие, высыпались на пол и с шуршанием стали разбегаться по коридорам. И тут подоспела барсучиха.

   Барсучиха знала, как управляться с заклинаниями и кознями, чтобы они не мешали ей убирать и готовить. Она мигом принесла из кухни огромную банку свежесваренного ежевичного компота и стала опрыскивать заклинания, выуживая их из щелок и углов. Про колдуна все забыли, и он уполз куда-то, облизываясь, потому что его тоже в спешке облили компотом. Компот был сладкий и липкий и очень понравился ежику. Барсучиха пригласила спасателей на кухню и попотчевала их от души.

   -- Вот, -- прошептал Колючка котенку на ухо. -- Вот она, настоящая принцесса!

   Барсучиха очень смутилась. Она даже покраснела бы, но звери не краснеют. Поэтому она только мяла оборочки передника и скребла задней правой лапкой пол, пока ежик на коленях, как это принято в сказках, просил ее руки. К свадьбе барсучиха наготовила булочек с марципанами и эклеров -- целое блюдо. Отыскала рецепты в поваренной книге. И, разумеется, на радостях пригласила на угощение принцессу. Они бы и колдуна пригласили, только вот нигде не могли его найти. Зато, почуяв запах свежайшей сдобы, сбежались из темных углов все козни и заклинания и, когда наелись, как следует, стало ясно, что они белые и пушистые -- правда, вовсе не такие белые и пушистые, как отдохнувший и умытый Тишка, но тоже вполне ничего. Устроили танцы. И счастливый Колючка, глядя на принцессу, никак не хотел поверить, что именно она -- королевская дочь, и все еще слегка ее боялся.

   А под конец праздника заклинания пошушукались с молодоженами и сделали Тишке с Пинькой удивительный подарок. Они наколдовали корабль! Правда, очень маленький, но зато самый настоящий -- от киля до клотиков и от кончика бушприта до кормы. Паруса поднялись, поймав попутный ветер, и корабль с маленькой, но очень отважной командой отправился возвращать принцессу папе-королю. А барсучиха, Колючка и все-все заклинания мокрыми от слез носовыми платочками махали им вслед.