Пенелопа, Портос и другие

Авторы Ракитина Ника

   В сочельник я проснулась от радостного вопля дочки:

   -- А у нас хомячата родились!

   Сын, который только учился ходить и говорить, бурно радовался за компанию.

   Я подошла к клетке: там, между папой и мамой, золотистыми хомячками, лежало несколько розовых крупных фасолинок с острыми слепыми мордочками и поджатыми лапками. Я насчитала пятерых. Женька, которую нельзя было оторвать от клетки - целых восемь. Дочка была счастлива...

   А все началось с того, что у нас появился хомяк. Появился, во-первых, из-за горячего желания дочки его завести, а во-вторых, потому, что я сгоряча пообещала его как лекарство от высокой температуры при ангине. Лекарство подействовало, бабушку, для которой все грызуны - мыши!, -- уломать тоже удалось. И сирийский хомяк с запорожскими пышными усами поселился в пятилитровой банке от помидор. По-моему, именно эти усы и определили ему имя - Портос.

   Нрава Портос (он же "Поросятина" -- из-за некоторого сходства с хрюшкой) оказался гордого и свободолюбивого. Уже на третий день он сбежал.

   Если вы никогда не пробовали отыскать ма-а-а-ленького хомячка в трехкомнатной квартире, то лучше и не пытайтесь. Если у вас нет кота, разумеется.

   Мурик - кот почтенный, к началу этой истории он прожил в доме уже пять лет. За это время успел поймать четырех летучих мышей, пару стрижей и синицу, и я не знала, как он отнесется к Портосу. Днем никак и не отнесся. Прошел, махнув хвостом по опустевшей банке, и все просьбы вынюхать хомяка встретил равнодушным молчанием. Зато ночью... Сначала под дверью, а потом на краю тахты он подстерегал Портоса, как сыщик, вычислив, куда тот спрятался. Правда, пока кот стерег, Портос успел сделать себе гнездо из кусочков газеты и перетащить в него всю еду, которая попалась под... лапку. Даже уволок из миски Мурика шкурку от сала, сбегав для этого на кухню. Бабушка первая определила, отчего суетится и нервно взмяукивает кот. Тахту откатили, и через какие-то полчаса дочка гордо держала попавшегося на кусочек сала Портоса.

   Примерно через неделю он сбежал опять.

   Вернувшись домой, я узрела возле кладовки развал коробок, швабру и свою дочку, сидящую на полу, которая тут же радостно заявила:

   -- А у нас хомяк сбежал!

   В этот раз Портос запрятался между плинтусом и буфетом, в такую щелочку, из которой добыть его было затруднительно. Весьма. Правда, пару раз он высовывал усатую мордочку, но, чуя опасность, немедленно отступал, а один раз цапнул эту опасность за неосмотрительно подставленный палец. Мы отступили.

   Ночью Портос грыз . А Мурик сидел перед дырочкой, и его золотые глаза сверкали. Портос грыз усердно, мешая спать. Подозреваю, что он прорывался в буфет к продуктам, после чего мог бы жить, не вылезая, всю свою хомячью жизнь. Слегка разозлившись, я применила утром свое коварное оружие: тапочек. Я стучала по одной стеке буфета, а Женька караулила у другой. Шумовой атаки Портос не вынес и был опять водворен в банку. Позднее мы его переселили в клетку, подаренную дочке подружкой, и я потрясенно наблюдала, как он гуляет по верхней стороне этой клетки, хватаясь за прутья передними лапками. А потом зевает, показывая зу-убы! Хорошо, что сирийские хомячки отличаются незлобивым характером!

   Моя дочка - "биолог" со стажем. Началось это увлечение в шесть лет, когда я подарила ей на 8 Марта шесть пластиковых динозавров, а потом привозила из всех поездок этих самых динозавров во всех видах: игрушки, книжки, даже конфеты. Позже в библиотеке ей попала в руки книга "Мои любимцы".

   Когда у нас появился Портос, Женьке было одиннадцать. Она посещала школьный экологический кружок, бурно делясь со мной всем, что там узнавала: "А у меня есть своя инфузория!" -- примерно так. Так вот, для кружка купили хомяков, и один, гордо названный Сократом, неожиданно оказался самкой. По такому случаю, руководитель кружка - дядя Володя - попросил у нас на какое-то время одолжить Портоса. Портос отправился в гости. Я было вздохнула с облегчением, надеясь наконец-то выспаться в тишине, не обрываемой точением зубов о жестяную поилку: обыкновенная веточка Портоса почему-то не устраивала. Зря надеялась. Назавтра в доме появились крысы: "Временно, в кружке пока им негде жить!". Шума и скрежета от крыс было куда больше, и я начала вздыхать по Портосу. Потом дочка вошла как-то после школы в дом с виноватым видом, держа перед собой рукавичку:

   -- Мамочка, пожалуйста, пусть она у нас ночь переночует.

   Это была мышка Алиса, сбежавшая из кружка и всем классом ловимая в коридоре школы. Я вспомнила, как ловили мышь на одном из моих уроков, и согласилась. А потом стала спрашивать, когда же вернется Портос.

   Портос вернулся. И не один.

   Женька внесла в дом клетку и с порога стала просить, чтобы я разрешила пожить в доме и Пенелопе (тоже сирийская, или золотистая). Я вспылила: иногда дочку трудно заставить чистить клетку. Но, увидев, как маленькая, вдвое меньше Портоса, слегка испуганная хомячишка трогательно прижимается к нему, я поняла, что эту пару разлучить не сумею.

   Вообще-то, по книжкам, хомяки нелюдимы, живут каждый для себя, не выносят общества. Это подтверждал и первый опыт ухаживания Портоса за соседской хомячихой Викторией: та с ним подралась. Но в этот раз... Они хорошели друг возле друга, шерсть стала гладенькой, нежно-песочной, с золотистым отливом, а робость Пенелопы постепенно прошла, и она даже - нахально! - отбирала у Портоса кусочки морковки или яйца. Щеки раздувались, и Пенелопочка становилась поперек себя шире, а позже вообще сравнялась по размерам с супругом, и отличить ее можно было только по узким глазам и более светлой шерстке.

   Сначала Пенелопе в жизни не везло. Соседка-школьница, у которой жила злая Виктория, забрала Пенелопу из кружка к себе домой, держала в закрытой наглухо стеклянной клетке, и вообще обращалась с ней, как с меховой игрушкой, а не живым существом со своей волей и образом жизни. Дядя Володя боялся, что Пенелопа после этого не выживет. И тогда он решил подсадить к хомячихе Портоса. Тот ухаживал за Пенелопой, ласкал, вылизывал, и дружеское участие оказалось лучше любого лекарства. Кстати, дочка заметила, какими некрасивыми делаются они порознь: шерсть путается, теряет блеск; исчезает хорошее настроение... А когда они вместе - и ведут себя спокойнее, и в клетке чище: Пенелопа, как большинство женщин, аккуратистка.

   В третий раз они устроили побег уже вместе. Вместе забрались под ту же тахту, сделали гнездо, и Пенелопа, как более хозяйственная, вернулась за едой. Тут-то я и застала ее и захлопнула клетку. Пока бабушка орудовала под тахтой деревянным мечом (средневековое оружие, как оказалось, недаром принесенное из клуба, где я работала), я подобралась к Портосу, привлеченному шумом, цапнула его за спинку и возвратила в клетку к супруге. В утешение дала им остатки молока, которое они тоже обожают, как и яйца, морковь и сосиски.

   Пенелопа росла, а Женька наблюдала за ней и со дня на день ожидала прибавления семейства, досконально разбираясь в приметах. И в сочельник...

   ...я смотрела на эти голенькие фасолинки, выбравшиеся из-под материнского живота, и они казались мне невероятно милыми!